В целях восстановления нарушенных прав
Комментарии адвоката Сергея Колосовского к статье Игоря Исаева «Решение ЕСПЧ учитывается не всегда» (см.: «АГ». 2021. № 19 (348)).
Автор комментариев считает приведенный в публикации пример резонансного уголовного дела не единичным случаем, а свидетельством системных нарушений – судебная власть игнорирует последствия нарушения прав человека, выявленные не только при рассмотрении жалобы ЕСПЧ, но и в ходе реализации иных экстраординарных процессов. По его мнению, чтобы разрешить проблему, необходимо нормативное регулирование, которое позволит закрепить положение о том, что при установлении незаконности судебного акта все последующие основанные на нем судебные решения подлежат безусловной отмене.
К сожалению, проблема, поднятая автором, не нова. Точнее, их даже две.
Первая – исполнение решений ЕСПЧ. Вторая – их практическая ценность. Не секрет, что в настоящее время получить положительное решение ЕСПЧ не так уж сложно*. Причем основная их масса связана с неконвенционными судебными актами российских судов об избрании меры пресечения в виде содержания под стражей и ее продлении. ЕСПЧ давно сформирована позиция, впоследствии воспроизведенная в постановлении Пленума ВС РФ от 19 декабря 2013 г. № 41 «О практике применения судами законодательства о мерах пресечения в виде заключения под стражу, домашнего ареста, залога и запрета определенных действий», согласно которой обстоятельства, послужившие основанием избрания меры пресечения, со временем утрачивают свою актуальность и продление срока действия этой меры возможно лишь при выявлении дополнительных обстоятельств. Кроме того, ЕСПЧ неоднократно указывал, что сама по себе длительность содержания под стражей является фактором, существенно снижающим риск того, что обвиняемый скроется от следствия и суда, поскольку большая часть возможного срока наказания им уже отбыта.
Поэтому в сверхдлительных сроках, на которые российские суды продлевают содержание под стражей, ЕСПЧ регулярно усматривает нарушения ст. 3 и 5 Конвенции о защите прав человека и основных свобод. А после принятия пилотного решения ЕСПЧ по делу «Свинаренко и Сляднев против Российской Федерации», закрепившего, что содержание подсудимого в металлической клетке есть нарушение ст. 3 Конвенции, т.е. пытка, и последующего распространения этой позиции на практику использования стеклянных кабин обращение в ЕСПЧ по вопросам содержания под стражей превратилось в практически беспроигрышную лотерею. Причем со всеми ее характерными признаками – заполните определенную форму и получите выигрыш, чаще всего небольшую денежную сумму, которая в лучшем случае окупает ваши затраты на заполнение указанной формы.
Если раньше редко кому из адвокатов, дошедших до ЕСПЧ, удавалось еще и получить там положительное решение, то теперь ежегодно удовлетворяется порядка сотни жалоб российских граждан – естественно, в большинстве своем подготовленных защитниками. Таким образом, обращение в ЕСПЧ постепенно превратилось в достаточно рутинную процедуру.
Однако ЕСПЧ в подавляющем большинстве решений в сфере уголовного судопроизводства констатирует нарушения Конвенции, допущенные при принятии промежуточных процессуальных решений и не влекущие пересмотр итогового судебного акта. И, как правило, эти решения связаны именно с содержанием под стражей.
Государство, в свою очередь, приняло определенные правила игры и с их учетом выработало формы борьбы с «европейским правовым произволом». Суммы, взысканные ЕСПЧ, безоговорочно выплачиваются заявителям. Причем система отработана до автоматизма. Все делается без проволочек, с соблюдением разумных сроков и без бумажной волокиты. По-видимому, Минфин России считает, что даже самые большие компенсации в пределах 100 тысяч евро не смогут пробить брешь в бюджетной системе Российской Федерации. Во всяком случае именно такой позицией ведомства можно объяснить отсутствие регрессных исков к должностным лицам, допустившим нарушения прав человека, повлекшие выплату. Тем более что крупные компенсации присуждаются крайне редко. Обычно суммы колеблются в пределах 2–5 тыс. евро, и представители бюджетных органов выплачивают их, не задумываясь над возможностью вернуть эти средства в бюджет посредством взыскания с виновных. Далее судебные решения, признанные неконвенционными, отменяются Президиумом Верховного Суда РФ по новым обстоятельствам. И… да собственно, никакого «И». Решения просто отменяются, и ставится точка без каких-либо правовых последствий.
Юристу сложно понять это. Казалось бы, с точки зрения формальной логики и здравого смысла отмена промежуточных судебных актов, лежащих в основе итогового судебного решения, должна повлечь пересмотр дела в целом. Однако на деле Верховный Суд РФ просто констатирует отмену судебных актов, признанных ЕСПЧ неконвенционными, и в дальнейшем судебная система не производит никаких, очевидно вытекающих из такой отмены, процессуальных действий.
Недавно мне довелось побывать на заседании Президиума Верховного Суда РФ, которое меня, честно говоря, несколько озадачило. Рассматривалось четыре дела. По трем из них изложили содержание решения ЕСПЧ судья, заместитель Генерального прокурора России, адвокат. Также защитник попросил выплатить ему денежные средства за работу по назначению. Президиум посовещался и отменил указанные в решении ЕСПЧ судебные акты, а также взыскал денежные средства в пользу адвоката. Это все.
Я ни разу не сталкивался с тем, чтобы после отмены промежуточных судебных актов по новым обстоятельствам по уголовному делу возобновлялось хоть какое-то производство в соответствии со ст. 419 УПК РФ.
И такая тенденция проявляется как раз при отмене решений, связанных с мерой пресечения, что наглядно показал автор в приведенном в статье примере. Казалось бы, с точки зрения формальной юридической логики отмена постановления о заключении лица под стражу должна повлечь автоматическую отмену всех последующих актов, продлевающих срок содержания под стражей, и освобождение обвиняемого. А, по большому счету, после признания незаконным содержания под стражей должно последовать признание нарушения права на защиту, поскольку в условиях СИЗО возможности подготовки гражданина к защите существенно ограничены. После этого должны быть отменены все судебные акты и процессуальные решения, принятые в период незаконного содержания лица под стражей, вплоть до приговора, если таковой состоялся.
Однако на деле за отменой не последовало никаких процессуальных действий. Суд даже не инициировал освобождение лица, содержание под стражей которого в предыдущие периоды уже признано незаконным.
Приведенный в статье пример – отнюдь не единичный случай. Это выстроенная система, в которой судебная власть игнорирует последствия нарушения прав человека, выявленные не только при рассмотрении жалобы ЕСПЧ, но и в ходе иных экстраординарных процессов. Так, например, 23 апреля 2015 г. Судебная коллегия по уголовным делам Верховного Суда РФ кассационным определением по моей жалобе отменила апелляционное определение от 16 июля 2014 г. о продлении срока содержания под стражей В.В. Буркову до 16 октября 2014 г. и постановление Президиума Курганского городского суда от 22 декабря 2014 г. Затем уже президиум Курганского городского суда был вынужден пересмотреть свое отношение и без вмешательства Верховного Суда РФ отменить еще два постановления о продлении срока содержания В.В. Буркову под стражей. Однако В.В. Бурков так и остался в СИЗО, поскольку к моменту вынесения президиумом Курганского областного суда последнего решения об отмене продления срока содержания под стражей уже был вынесен приговор. При этом никто не принял во внимание периоды, когда подсудимый содержался под стражей незаконно. Впрочем, вероятно, это сыграло определенную психологическую роль, поскольку приговор был вынесен достаточно щадящий.
Таким образом, негативная тенденция, обозначенная Игорем Исаевым, действительно получает распространение в судебной практике. И, очевидно, чтобы разрешить проблему восстановления прав, нарушение которых было выявлено в экстраординарных процессах, одного здравого смысла недостаточно. Необходимо нормативное регулирование. Оно позволит де-юре закрепить то, что де-факто кажется очевидным адвокатам, но не учитывается судом, – при установлении незаконности судебного акта все последующие основанные на нем судебные решения подлежат безусловной отмене.
* По жалобе С.В. Колосовского решением ЕСПЧ «Круглов и другие против России» в пользу Бураги И.Ю., доверителя автора настоящей публикации, 4 февраля 2020 г. было взыскано 15700 евро. – Прим. авт.